Наукой накоплено множество фактов, выходящих за пределы современного видения мира. Исследователи, проникшие в глубины материи, готовы предъявить доказательства того, что в Природе реализована лишь часть, вероятно, очень малая, возможных моделей ее устройства. Это значит, рождению Вселенной предшествовал разумный выбор. Подобные взгляды многими учеными отвергаются. Однако то, что сегодня называется философским субъективизмом и даже абсурдом, завтра может стать общепризнанной истиной. О том, как точные науки достигают рубежа непознаваемого и что находится за ним, в беседе с обозревателем газеты «Военно-промышленный курьер» размышляет доктор технических наук, профессор Игорь Острецов.
Игорь Острецов, профессор, доктор технических наук, бывший зам. директора ВНИИ атомного энергетического машиностроения
– Наш мир быстро меняется. Современная физика выдвигает новые концепции, которые сулят фантастические перспективы. Вы, Игорь Николаевич, один из тех, кто может «заглянуть за горизонт». Однако в силу своей профессии мало известны широкой публике. Расскажите о себе.
– Свой профессиональный путь я начал в Долгопрудненском физико-техническом институте. Затем длительное время пришлось работать в области ракетной техники. С 1980 по 2009-й был заместителем директора ВНИИ атомного машиностроения по науке. Довелось руководить работами нашего министерства в Чернобыле. Когда началась перестройка мне, как и другим ученым, пришлось делать выбор, как жить дальше. Если по-простому – воровать или не воровать. Вы же помните, тогда был брошен лозунг «Давайте воровать все!». Это не для меня. Я остался в профессии. Как и многие люди, задумался о путях дальнейшего развития нашей страны. Итогом стала книга «Введение в философию ненасильственного развития». Она была поддержана патриархом.
– Вы специалист в области ядерных технологий. Давайте об этом и поговорим. Сегодня многих интересуют вопросы, связанные с Большим адронным коллайдером. Споры вокруг этого проекта приутихли из-за бурных политических событий. Однако еще некоторое время назад он был в центре общественного внимания. Одни говорили, что это путь к глобальной катастрофе, другие полагали его проектом для отмывания денег, третьи ожидали прорывных результатов. Так что же такое Большой адронный коллайдер и зачем он нужен?
– Это важный для науки проект, поскольку он позволяет проверить корректность существующих теоретических моделей, описывающих микромир. В Советском Союзе предполагалось создание подобной машины в Протвино. Там было построено 27-километровое кольцо. Но развал СССР не дал возможности завершить проект. Кольцо стоит до сих пор, к сожалению, пустое. Все работы в этом направлении сегодня сосредоточены в ЦЕРНе. Большой адронный коллайдер, или сокращенно БАК, был построен для окончательной верификации фундаментальной Стандартной модели. Она фактически формирует целостную картину устройства нашего мироздания на современном уровне знания. Но еще полвека назад была выдвинута альтернатива. Ее в общем виде предложил Гелман в самом начале 60-х. Тогда появилась и активно развивалась кварковая теория. Альтернативной моделью стала концепция суперструн. В то время она, в общем-то, практически никем не поддерживалась. Однако с середины 80-х годов интерес к ней сильно вырос.
– Вы могли бы подробнее рассказать о Стандартной модели? На каких основаниях она построена?
– Если говорить для широкой аудитории, то она основана на предположении, что мир складывается из шести кварков, шести лептонов и четырех типов взаимодействий. Исходя из этого строится вся структура. Взаимодействие осуществляется посредством обмена частиц материи особыми переносчиками – бозонами. Тогда как основная материя состоит из фермионов – это кварки и лептоны. Например, электромагнитное поле представляет собой взаимодействие на основе фотонов. Есть соответствующие бозоны для сильного и слабого взаимодействия. Частицу, ответственную за гравитационное взаимодействие, именуют бозоном Хиггса, по имени человека, предсказавшего ее существование. Вот, собственно, и вся идея. Именно для того, чтобы доказать существование бозона Хиггса, и создавался БАК. Соответствующие признаки найдены. Можно сказать: бозон Хиггса с большой вероятностью обнаружен. Соответственно Стандартная модель верифицирована.
– Тогда в чем проблема? Зачем стали искать что-то новое, в частности переходить к суперструнам. Это никак не связано с БАКом?
– Дело в том, что Стандартная модель имеет некоторые проблемы. В частности, при определенных условиях она вынуждена поступать, как говорится, нестандартным образом. Например, есть проблема сингулярности, то есть схождения в точку, не имеющую размера, – нулевую. А кулоновское поле обратно пропорционально радиусу и при стремлении радиуса к нулю оно превращается в бесконечность. Поэтому формально в рамках Стандартной модели энергия электрона бесконечна. Чтобы разрешить эту проблему, вводятся искусственные приемы, которые, в общем-то, ученое сообщество не устраивают с самого начала создания Стандартной модели. Как возможный путь разрешения этой проблемы была выдвинута струнная модель.
– Раз уж вы затронули теорию суперструн, расскажите о ней. Что положено в ее основу?
– Теория суперструн предполагает, что элементарные частицы – не что иное, как отдельные виды колебаний неких фундаментальных струн. То есть составные части общего колебательного процесса. Ее привлекательность заключается в том, что она позволяет свести физику к фундаментальным константам. Ученые всегда стремились к этому. В этой теории длина микроструны принимается равной планковской длине – 10 в минус 35-й степени метра. На этой основе теория позволяет вывести все основные фундаментальные константы физики – скорость света, постоянную гравитации…
– В дискуссиях о Большом адронном коллайдере высказывалось мнение, что он позволит открыть какие-то новые взаимодействия, эффекты, которые выйдут за пределы Стандартной модели. Что вы скажете на эту тему?
– Пока выходить за пределы Стандартной модели на БАКе не предполагалось. Он обеспечил открытие бозона Хиггса. Тем самым полностью подтверждена Стандартная модель. Она стала завершенной, но с теми недостатками, о которых мы говорили. Новые задачи для БАКа появились в связи со струнной моделью. Причем достаточно много и именно в том диапазоне энергии, в котором он работает сегодня. В настоящее время решается вопрос о постройке еще более мощного адронного коллайдера общей длиной около 100 километров. На нем можно будет проводить эксперименты на значительно более высоких энергиях микрочастиц.
– Что именно в подтверждение теории суперструн может сделать БАК? Назовите основные задачи. И естественный вопрос: что может дать теория суперструн? Позволит ли она «заглянуть за горизонт», выявить нечто принципиально новое?
– Из приоритетных задач я бы выделил три. Первая состоит в поиске новых частиц, которые предсказываются теорией суперструн. В Стандартной модели их нет. Не стану перечислять все – это вряд ли интересно людям, не связанным с нашей проблематикой. Скажу только об одной. Это частица с отрицательной массой. Для струнной теории ее наличие принципиально. Она обладает рядом необычных свойств.
– Но ведь это путь к открытию антигравитационных эффектов?
– Да, наверное. Но кроме этого можно получить экспериментальные результаты в сфере генерации микроскопических черных дыр. Что особенно важно, струнная теория дает определенную структуру пространства, оно получается как бы зернистым. Она открывает гораздо более широкие горизонты для исследователей. Но будут ли эти возможности реализованы, неизвестно. Вообще мое отношение к этому весьма сложное. Дело в том, что когда мы добрались до элементарных объектов, то столкнулись с тем, что далее начинает работать чистая математика. Как написано в Евангелии, вначале было слово. И математических моделей на более низких уровнях, описывающих те или иные гипотезы, может возникнуть сколько угодно. Струнная – одна из них. Если завтра появится еще какая-то фантазия, для нее тоже построят математическую модель. Однако прямые экспериментальные результаты мы вряд ли сможем получить.
– Даже на новом адронном коллайдере?
– Скорее всего. Можно сказать, что в этой области энергий, на таком уровне микромира, материалистические проявления заканчиваются. По сути дела физически увидеть электрон или как-то «пощупать» его структуру нельзя – это просто слово. Поэтому основная задача следующего этапа развития фундаментальной физики состоит в том, чтобы понять, как из слова получается материя.
– Вы хотите сказать, физика подошла к тому порогу, когда естественное знание выходит на библейские основы. Ведь именно в Евангелии говорится, что вначале было слово.
– Да, похоже, так дело и обстоит – мы подошли именно к этому рубежу. Поэтому сегодня должны сосредоточиться на том, чтобы понять устройство нашего мира, рассматривая его как некий разумный проект. Собственно, к этому подводит нас и струнная теория. Как известно, в ней есть два варианта. Один предполагает наличие десяти размерностей пространства. Другой – 26. В этих многомерных пространствах возникают различные логически замкнутые по системе законов и закономерностей миры, в частности наш с вами. И вариантов таких миров струнная теория прогнозирует безумное количество – 10 в 500-й степени.
– И как же происходит выделение, выбор этих миров?
– В основе лежит антропный принцип. В соответствии с ним надо просчитать тот мир, в котором человек мог бы жить. А это уже означает разумный выбор. Следовательно, неизбежно признание наличия Создателя. Антропный принцип подводит к этому естественным образом. То есть можно констатировать, что физика сегодня подошла к той грани, где приходится признавать существование Создателя.
– То есть мы вправе говорить, что струнная теория и связанный с ней антропный принцип подтолкнули вас к признанию того, что было провозглашено еще две тысячи лет назад Иисусом Христом и евангелистами? К тому, что вначале было слово, был Создатель?
– Да, это так.
– В этой связи скажите, пожалуйста, теория суперструн, если она будет подтверждена, сможет дать объяснение таким эффектам, которые сегодня не находят объяснения в Стандартной модели? Например, телепортация микрочастиц. Экспериментально она доказана. Рассчитать проявления этого эффекта можно. Однако понять, как это происходит, мы пока неспособны. Тем не менее на основе этого эффекта строятся квантовые компьютеры. Или такие явления, которые рассматриваются в фактологической базе паранаук, например ясновидение, можно будет объяснить?
– В рамках струнной теории, безусловно, нет. Однако такие эффекты объективно, по-видимому, существуют. Я полагаю, что в этом отношении наши знания находятся в состоянии, подобном алхимии перед созданием науки. Тогда был известен плохо структурированный набор фактов. Наука началась, когда все их многообразие стали приводить в четкую, согласованную систему, отделять ложь от реальности. Сегодня в этой сфере аналогичная ситуация. Есть факты. Они тонут в огромном количестве спекуляций. Но, по-видимому, какие-то явления реальны. О многих мы ничего не знаем. Чтобы состоялся переход на другой уровень, должен произойти принципиальный скачок – флуктуация, которая приведет к развитию новой науки. Так рождалась ядерная физика, когда Беккерель открыл радиоактивность, просто положив случайно на ночь фотопластинку рядом с куском урана. Флуктуацией было и рождение Планком квантовой механики.
– Та флуктуация привела к качественному технологическому скачку. Его следствие – весь сегодняшний мир, от компьютеров и телевидения до ядерного оружия. Как вы полагаете, если удастся получить и подтвердить корректность теории струн, можно ожидать появления качественно новых возможностей у человечества?
– Полагаю, что конкретных, технологических – нет. Перспективы куда более масштабны. Струнная теория или какая-либо другая позволяет поставить перед человечеством качественно новую задачу. Грубо говоря, научиться строить новые миры.
– Что это такое? Новые вселенные, как некоторые сейчас говорят?
– Именно так. Если мы сегодня читаем в фундаментальных документах, таких как Библия, что в начале мироздания было слово, то почему бы нам не попытаться сделать то же самое?
– То есть ни много ни мало – создать новую Вселенную?
– Да, конечно, и с разными свойствами! Естественно, это будет очень непросто. Создателями вселенных смогут стать особенные люди, сумевшие подняться до соответствующих вершин знания.
– Это чрезвычайно серьезное заявление.
– А нам некуда деваться. Это единственная возможность. Приведу простой пример. Если следовать технологическим путем, по которому сейчас идет человечество, на протяжении еще пяти тысяч лет, то биомасса людей сравняется с земной массой. Невозможность этого очевидна. Должны произойти принципиальные изменения, и они могут быть только такого рода, о котором я говорю.
– Возникает вопрос: а кто может стать таким создателем? Речь о совершенно других людях, вероятно, об очень узком сообществе? Ведь согласитесь, тот, кто тридцать лет назад пошел разворовывать, вряд ли годится на эту роль. Да и нынешние власти предержащие – хозяева транснациональных финансовых империй, претендующих на мировое господство, не по этой части.
– Да, чтобы достичь результатов, мы должны понять механизмы очень сложного процесса. А для этого нужен огромный массив интеллекта, который об этом думает. Ученого сообщества в целом и отдельных особо одаренных личностей. Поэтому все люди должны иметь свободный доступ к образованию. Не у всех хватит сил идти по этому пути. Но должна быть максимально широкая выборка. Поэтому нужна социальная справедливость. Она необходима для увеличения интеллектуального массива. Мы не можем знать, где возникнет творческая флуктуация, на кого упадет искра Божья. Поэтому надо создавать условия для творчества всем. Интенсивность развития человечества коррелирует с ростом населения и уровнем его знаний. В XIX веке начался интенсивный рост образованного населения, и ему соответствовал рывок в развитии. Однако нельзя одновременно служить Богу и мамоне. Если человек занят деньгами, он принципиально неспособен к подобным творческим прорывам. Переход общества в состояние с качественно новым уровнем знания предопределен. Суть социальной истории заключается именно в увеличении массива интеллекта. В конце концов, следуя этой логике, мы неизбежно придем к безэлитарному обществу, где интеллект будет максимальным.
– Но служители мамоны на это не согласятся.
– Переход предопределен. От нас зависит лишь его цена. Если современные элиты поймут это, он будет бескровным. Если нет, значит, неизбежно кровопролитие.
– В начале XX века флуктуация привела к интеллектуальному прорыву. Но за этим последовало появление ядерного оружия, средств массового уничтожения другого рода, генетически модифицированных продуктов, которые ведут к вырождению человечества, и много другого нехорошего. Не боитесь, что после очередной такой флуктуации возникнут еще более чудовищные средства, которые служители мамоны используют в своих интересах для установления господства?
– Нет, этого не будет. Такое было возможно на технологическом уровне развития, когда мы создавали инструментальные средства, для чего требовались деньги. Их надо было сосредоточить – наворовать. Когда прогресс переходит к развитию, не дающему непосредственного материального результата, то в этом нет необходимости. Нужно личное творчество, и соответственно служителям мамоны туда дороги нет. Они будут держаться за прошлое, что сегодня и происходит.
– Большое спасибо, Игорь Николаевич, что нашли время для нашей газеты. От редакции «Военно-промышленного курьера» желаю успехов в вашей благородной деятельности.
– Спасибо. Ваша газета известна как одна из наиболее авторитетных. Хочу пожелать вашему коллективу успехов в работе.
Автор Игорь Острецов, Константин Сивков
Свежие комментарии